Петербург в поэме Пушкина «Медный всадник»: изображение города
Образ города, по мнению В. Г. Белинского, является центральным в поэме «Медный всадник».
Это даже не великое творение Петра, а главный герой произведения, имеющий собственный характер, меняющийся и развивающийся, подобно другим литературным персонажам.
Город предстает живым, выходит на передний план, оставляя императора, его создавшего, далеко позади.
Как говорил Белинский, повествование «петербургской поэмы» не о Петре Первом и даже не о бедном сумасшедшем чиновнике Евгении, а о самом Петербурге.
И вот почему.
Во-первых, произведение определено самим автором как «петербургская поэма». На этом сделан акцент, который нельзя оставить без внимания.
Речь идет не просто о трагедии, случившейся в северной Пальмире, а непосредственно о городе – о его рождении, красоте и меняющемся характере.
Во-вторых, поэма начинается с описания образа императора, задумавшего возвести среди топей и болот новую столицу, ничем не уступающую европейским:
На берегу пустынных волн
Стоял он, дум великих полн,
И вдаль глядел.
Петр Первый смотрит вдаль, окидывает бескрайные просторы, и вот какие мысли посещают его:
Отсель грозить мы будем шведу,
Здесь будет город заложен
Назло надменному соседу.
Природой здесь нам суждено
В Европу прорубить окно,
Ногою твердой стать при море.
Сюда по новым им волнам
Все флаги в гости будут к нам,
И запируем на просторе.
Грандиозная задумка осуществлена. На месте болот, в сыром, мрачном краю построен красавец-город, северная Пальмира, прекрасное «Петра творенье».
Он предстает восхищенному взору читателя, описанный Пушкиным с особенными чувствами. Все мы знаем, как трепетно и искренне великий русский поэт любил этот город. Родившийся в Москве, он всегда считал столицей Петербург.
Итак, город построен, прошло уже сто лет, и вот он предстает перед нами во всей красе:
Люблю тебя, Петра творенье,
Люблю твой строгий, стройный вид,
Невы державное теченье,
Береговой ее гранит,
Твоих оград узор чугунный,
Твоих задумчивых ночей
Прозрачный сумрак, блеск безлунный,
Когда я в комнате моей
Пишу, читаю без лампады,
И ясны спящие громады
Пустынных улиц, и светла
Адмиралтейская игла…
Петербург прекрасен, горделив, величав и спокоен. Есть в нем некая романтичность: тихие белые ночи, когда так светло, что можно читать, не зажигая лампадок.
Однако, как и любой другой литературный герой, Петербург развивается, показывая разные черты своего характера.
Наступает ноябрь 1824 года. Мы видим уже совсем иной город:
Над омраченным Петроградом
Дышал ноябрь осенним хладом.
Плеская шумною волной
В края своей ограды стройной,
Нева металась, как больной
В своей постели беспокойной.
Мечется Нева, словно больной человек, и вся атмосфера какая-то серая, болезненная. Смутно ощущается опасность, нависшая над петербуржцами. И это ощущение оправдано: дожди переполняют реку, Нева разливается.
Город обуяла стихия, он уже опасен и страшен. Разбушевавшиеся воды приносят не только разорение, но и гибель: именно в этом наводнении утонула возлюбленная Евгения.
Такое впечатление, что Северная Пальмира явила людям темную сторону своего характера. Построенная средь болот, новая столица оказалась не только прекрасной, но и опасной.
Город, действительно, является главным героем «Петербургской поэмы», недаром его название вынесено в заглавие повествования. Он предстает перед нами в разных образах, меняя жизнь и судьбу бедного Евгения.
Но примечательно, что, хотя Петербург полноценный герой поэмы, автор ни разу не упоминает его настоящего названия. Оно мелькает только единожды, и то как прилагательное: «петербургская». Больше этого слова нет нигде в тексте произведения.
Пушкин использует другие названия, определяющие, о каком именно городе идет речь: «Петра творенье», Петроград, Петрополь, «град Петров».
До сих пор остается большой загадкой для исследователей, почему автор, сделав северную столицу героем своего произведения, ни разу не назвал ее истинного имени.