Роль старославянизмов в сказках Пушкина
Сказки Пушкина написаны живым, образным языком, зачастую максимально приближенным к обычной разговорной речи.
И все же, в них иногда встречаются старославянские слова и обороты, которые хоть и органичны в тексте, но могут вызвать вопрос: а зачем?
Зачем, создавая волшебное произведение для детей, автор использовал неживую, устаревшую лексику, которая просто могла быть непонятна малышам?
Что же, вопрос очень интересный и требует исследования.
Давайте вспомним, зачем вообще использовались старославянизмы в русских литературных текстах.
До Пушкина было принято следующее деление: все поэтические произведения относились к высоким жанрам и, следовательно, в них использовалась довольно сложная, напыщенная речь. Старославянизмы там были стилеобразующим элементом, знаком некой элитарности, возвышенности языка.
Проза относилась к низкому искусству. В ней допускалась разговорная речь, даже просторечие.
Вообще, до Пушкина проза была в относительном упадке, и как писать ее, мало кто представлял, хотя разные попытки были. Александр Сергеевич, будучи величайшим гением, интуитивно чувствовал: что-то с этим необходимо делать, как-то менять положение, но как?
И вот, поэт пишет детские сказки.
Это, безусловно, поэтические тексты, поэтому употребление старославянизмов в них могло бы быть оправдано, но! Зачем?
Старославянская лексика – это, как правило, лексика церковная, очень тяжелая, в быту не использующаяся и соответственно, детям малопонятная. Зачем же она нужна в текстах?
Во-первых, отдадим должное: таких слов в пушкинских сказках очень мало.
Волшебные произведения написаны красивым, поэтичным, но вместе с тем бытовым языком. Большинство понятий и конструкций, использованных в них, взяты из народных сказок и отличаются меткостью, образностью и понятностью даже современным читателям.
И все же, старославянизмы есть. Например:
У лукоморья дуб зеленый;
Златая цепь на дубе том:
И днем и ночью кот ученый
Всё ходит по цепи кругом;
Идет направо — песнь заводит,
Налево — сказку говорит. («Руслан и Людмила»)
Цепь тут не золотая, а «златая» – это старославянский вариант произношения.
Или:
И царица хохотать,
И плечами пожимать,
И подмигивать глазами,
И прищелкивать перстами,
И вертеться подбочась,
Гордо в зеркальце глядясь. («Сказка о мертвой царевне»)
Персты – старославянский синоним слова «пальцы».
Во-вторых, заметим: автор очень небрежно пользуется так называемой «возвышенной» лексикой.
У него легко уживаются в одном предложении «персты» с гораздо более приземленными «вертеться», «подбочениться», «хохотать», «прищелкивать». А «златая» цепь нужна всего лишь для того, чтобы по ней ходил ученый кот, рассказывая свои сказки.
Пушкин сумел сделать невозможное для русской литературы: поднять прозу до уровня поэзии, сравнять их и создать единый язык.
Недаром его считают основателем современного литературного языка и даже жанров.
Именно поэтому автор легко играл словами, использовал «высокую» и «низкую» лексику рядом, создавая органичные и для того времени, действительно, невероятные тексты.
Он на практике, а не теоретически, показал, что старославянизмы легко могут сосуществовать с обычными словами, создавая красивую ткань повествования.
Наконец, они были нужны чисто с практической точки зрения: для создания правильного ритма, например.
Если русский вариант «золотая» не ложился в размер, великий поэт, даже не задумываясь, менял его на «златая», и получался ровный, четкий стих.
Иногда старославянизмы использовались для характеристики персонажа, но это встречается крайне редко. Например, рисуя образ царицы-матери в «Сказке о мертвой царевне», Пушкин использует слово «очи»:
Царь с царицею простился,
В путь-дорогу снарядился,
И царица у окна
Села ждать его одна.
Ждет-пождет с утра до ночи,
Смотрит в поле, инда очи
Разболелись глядючи
С белой зори до ночи.
Образ супруги, верно и преданно ожидающей возлюбленного мужа, – чистый, сильный. Тут слово «очи» более уместно, чем «глаза». Хотя, автор опять же не окружает его такой же «высокой» лексикой, наоборот, оно соседствует с гораздо более бытовым, даже просторечным, «глядеть».
Итак, функция старославянизмов в сказочных текстах Пушкина, скорее, практическая.
Они нужны тогда, когда русские синонимы просто не ложатся в размер. Они нужны, чтобы максимально сблизить поэзию и прозу, стереть надуманную границу между ними.
Наконец, они нужны, чтобы подчеркнуть старину, отдаленность происходящих событий: это было когда-то, но не сейчас («преданья старины глубокой»). И лишь в отдельных случаях автор использует эти слова для характеристики образа.
Стараясь максимально сблизить прозу и поэзию, гений стирал выдуманные границы между ними. В его сказочных поэтических текстах очень мало старославянизмов – и это важная черта для понимания уникальности пушкинских творений.