Индивидуальный стиль Пушкина в романе «Евгений Онегин»
Белинский называл роман «Евгений Онегин» «энциклопедией русской жизни», и недаром.
Великий русский поэт, создавая бессмертное произведение, старался сделать его язык максимально приближенным к бытовому, представив все реалии своего времени.
Именно поэтому выбрана такая странная форма – роман в стихах, описывающий оригинальными поэтическими строфами простую жизнь без романтических прикрас и восторженностей.
Именно в «Евгении Онегине» индивидуальный пушкинский стиль представлен во всей красе. Он максимально раскрыт, поражает читателя, являет миру абсолютно новое, непохожее ни на какие другие, литературное произведение.
В чем же проявляется эта уникальность?
Прежде всего, бытовая лексика.
Ее тут так много, и неудивительно, что иногда читатель забывается, воспринимая поэтическое произведение прозой.
Пожалуй, в этом как никогда ярко проявляется гений Пушкина.
Вспомним, что со времен Ломоносова поэзия считалась высоким проявлением литературного искусства, а проза, напротив, низким. Их язык разительно отличался. Поэтическая лексика характеризовалась возвышенностью, утонченностью, красотой. Прозаическая – изобиловала бытовыми выражениями и была специально принижена.
Пушкинский «Евгений Онегин» полностью перевернул сложившиеся представления!
Несомненно, это поэзия, но какая:
Еще бокалов жажда просит
Залить горячий жир котлет,
Но звон брегета им доносит,
Что новый начался балет.
Увы, на разные забавы
Я много жизни погубил!
Но если б не страдали нравы,
Я балы б до сих пор любил.
Люблю я бешеную младость,
И тесноту, и блеск, и радость,
И дам обдуманный наряд;
Люблю их ножки; только вряд
Найдете вы в России целой
Три пары стройных женских ног.
Подобных строф в романе много. Разве когда-то раньше кто-то писал о любви, вспоминая о стройных девичьих ножках? А образ котлет, утопающих в жиру, – вообще недостоин поэзии!
Однако Пушкин, ловко управляя словами, создает тончайшую, удивительно гармоничную и необычную ткань произведения, в котором высокое переплелось с низким, духовное с физическим.
На наших глазах происходит соединение поэзии и прозы. То, чего раньше никогда не было!
Но не только бытовая лексика отличает «Евгения Онегина». Его создатель – талантливый человек, наделенный необычайным даром тонко чувствовать родной язык. Не зря он сам называл свое произведение «собранием пестрых глав».
И, правда, пестрота романа поражает: обычная лексика тут гармонично уживается с возвышенной, создавая неповторимые и красочные литературные узоры:
Дианы грудь, ланиты Флоры
Прелестны, милые друзья!
Однако ножка Терпсихоры
Прелестней чем-то для меня…
Но, шумом бала утомленный
И утро в полночь обратя,
Спокойно спит в тени блаженной
Забав и роскоши дитя…
С душою, полной сожалений,
И опершися на гранит,
Стоял задумчиво Евгений,
Как описал себя пиит…
Действительно, пестра и удивительна словесная ткань этого произведения!
Пушкин открыл читателю: возвышенная и бытовая лексика – суть явления одного и того же языка, и их можно очень органично, красиво и необычно сочетать в любом тексте.
В этом проявился не только его индивидуальный стиль, но и гений, который в один момент перевернул все сложившиеся представления о русском литературном творчестве.
И наконец, говоря о стиле «Евгения Онегина», невозможно не затронуть особенности формы романа в стихах.
Это «онегинская строфа»: изобретение самого Пушкина специально для этого произведения, никогда ранее до него не существовавшее, отсюда и такое говорящее название.
Текст написан ямбом, что ранее считалось непозволительным для возвышенной поэзии: таким размером писались только комедии.
Однако он максимально приближен к живой, звучащей, разговорной речи, оттого и выбран автором.
Сама строфа состоит из четырнадцати стихов. Первые четыре – с перекрестной рифмой, вторые – с парной, третьи – с кольцевой. Последние два стиха логически завершают строфу лаконичной смежной рифмовкой.
Так написано все произведение, от начала до конца, за исключением писем главных героев друг к другу.
Тут Пушкин проявился и как математик, точно выверивший не только язык своего произведения, но и его форму.
Удивителен, неповторим и очень тонок роман «Евгений Онегин». Пожалуй, это произведение можно без преувеличения назвать культурным прорывом, позволившим читающей публике по-новому взглянуть и на родной язык, и на литературу в целом.