Почему Пушкин говорит о неподражательной странности Онегина
В описании характера Онегина Пушкин использует интересный приём сопоставления автопортрета с портретом героя:
Условий света свергнув бремя,
Как он, отстав от суеты,
С ним подружился я в то время.
Мне нравились его черты,
Мечтам невольная преданность,
Неподражательная странность
И резкий, охлажденный ум.
Я был озлоблен, он угрюм;
Страстей игру мы знали оба;
Томила жизнь обоих нас;
В обоих сердца жар угас;
Обоих ожидала злоба
Слепой Фортуны и людей
На самом утре наших дней.
Тем самым поэт как бы проводит разделительную черту между самим собой и своим персонажем, одновременно настаивая на живости, современности и, как бы мы сейчас сказали, актуальности этого характера.
Что имеется в виду, когда Пушкин говорит о неподражательной странности?
Дело в том, что в русской литературной критике Онегина принято считать первопредком всех «лишних людей»: Печориных, Базаровых, Волоховых.
Они тоже были странными в том смысле, что своим образом мысли, своими поступками шли в разрез с традиционными общественными ценностями, противопоставляли себя обществу, придерживались личной философии.
Теперь разберёмся, какую странность можно назвать «подражательной». Моду на «странность», необычность поведения ввёл английский поэт-романтик Джордж Гордон Байрон, влияние которого на европейские и русские умы в первой трети 19 века было очень велико.
В поэме «Паломничество Чайльд Гарольда» (1812-1818 гг.) он изобразил пресыщенного молодого лорда, который странствует по свету, чтобы развеять непроходящую губительную скуку.
Герой Байрона уже заранее во всём разочарован: его не впечатляют ни сокровища древней архитектуры, ни шум больших городов, ни пышные пиры, ни женская любовь.
Этот образ стал реакцией на прокатившиеся по Европе опустошительные наполеоновские войны, после которых всё человеческое, земное кажется мелким и ничтожным.
Поэма пользовалась огромным успехом. Появлялись многочисленные молодые люди в чёрных плащах и с тоской во взорах. Они считали своим долгом над всем смеяться, презирать условности, клеймить позором общественные устои и пленять прекрасный пол внешней холодностью.
Такой романтический антураж делал новоявленных «гарольдов» неотразимыми в глазах дам, что усиливало притягательность образа.
Часто за внешней бутафорией скрывались обыкновенные молодые люди, весьма неравнодушные к удовольствиям жизни и ещё не успевшие познать ни одного настоящего разочарования.
Пушкин противопоставляет своего персонажа героям этого типа. Он подчёркивает, что скука Онегина была «неподражательной», не наносной.
Возможно, ей предшествовало заражение модным поветрием большого света, но внутренняя холодность героя была непритворной. Она явилась следствием пустой, не наполненной богатым духовным содержанием жизни.
Онегин подозрительно странен соседям по имению пренебрежением к их обычаям. Он прекрасно странен в глазах Татьяны, для которой его появление становится даром Проведенья. Он горько странен Ленскому, с изумлением понимающему, что «узы дружества» для Евгения не святы.
Онегин как будто хочет быть один и нарочно отделяет себя от прочих. Он лишён корней, его душе ничто не дорого, а пока это так, ни странствия, ни встречи с новыми людьми, (которые последуют в дальнейших главах романа) не исцелят его всепоглощающей и всё разъедающей тоски.