Почему Пушкин считает Татьяну «странною»
Странность – та черта, которая объединяет двух во многом противоположных героев романа «Евгений Онегин», Татьяну и Онегина.
О «неподражательной странности» Онегина исследователями написаны целые тома, а вот необычность характера Татьяны до сих пор требует разгадки.
Сравнивая сестёр Лариных между собой, автор обращает внимание на одиночество Татьяны, её непохожесть на других детей:
Итак, она звалась Татьяной.
Ни красотой сестры своей,
Ни свежестью ее румяной
Не привлекла б она очей.
Дика, печальна, молчалива,
Как лань лесная боязлива,
Она в семье своей родной
Казалась девочкой чужой.
Она ласкаться не умела
К отцу, ни к матери своей;
Дитя сама, в толпе детей
Играть и прыгать не хотела
И часто целый день одна
Сидела молча у окна.
Трудно понять, чем так поглощена эта «чужая» в «семье своей родной» девочка. Все привычные детские игры ей чужды:
Задумчивость, её подруга
От самых колыбельных дней,
Теченье сельского досуга
Мечтами украшала ей.
Ее изнеженные пальцы
Не знали игл; склонясь на пяльцы,
Узором шелковым она
Не оживляла полотна.
Охоты властвовать примета,
С послушной куклою дитя
Приготовляется шутя
К приличию — закону света,
И важно повторяет ей
Уроки маменьки своей.
Через анафорические ряды отрицаний Пушкин словно прорисовывает некое тёмное пятно, нечто, противоположное обычности:
Но куклы даже в эти годы
Татьяна в руки не брала;
Про вести города, про моды
Беседы с нею не вела.
И были детские проказы
Ей чужды: страшные рассказы
Зимою в темноте ночей
Пленяли больше сердце ей.
Когда же няня собирала
Для Ольги на широкий луг
Всех маленьких ее подруг,
Она в горелки не играла,
Ей скучен был и звонкий смех,
И шум их ветреных утех.
«Не любила», «не играла», «не брала», «не привлекла б»… Что же это за девушка? Чем наполнена её душа, если все привычные радости ей чужды?
Она любила на балконе
Предупреждать зари восход,
Когда на бледном небосклоне
Звезд исчезает хоровод,
И тихо край земли светлеет,
И, вестник утра, ветер веет,
И всходит постепенно день.
Зимой, когда ночная тень
Полмиром доле обладает,
И доле в праздной тишине,
При отуманенной луне,
Восток ленивый почивает,
В привычный час пробуждена
Вставала при свечах она.
Жизнь Татьяны тесно связана с природой, небесными светилами. Восход, закат, метель – это фон для её мечтаний, прекрасные образы «иного» бытия. «Мир иной» открывает она и в чтенье:
Ей рано нравились романы;
Они ей заменяли всё;
Она влюблялася в обманы
И Ричардсона и Руссо.
Странная, не похожая на других, «Татьяна верила преданьям // Простонародной старины, // И снам, и карточным гаданьям…»
Её впечатлительность, тонкая настроенность на интуитивное чувствование мира, способность к состраданию и сопереживанию выдают в девушке натуру восторженную, поэтическую.
За внешним спокойствием угадывается страстная душа.
Пушкин называет Татьяну «дикаркой милой», ведь она многолика, как стихия, непредсказуема, полна смятения.
Постичь душу героини разумом невозможно. Рациональный Онегин не умеет вовремя оценить её, стихийность девичьих чувств пугает его.
Когда проходят годы, то, что казалось в Татьяне странным, уходит на глубину её души, уступает место наружной сдержанности, величавости.
Однако письмо Онегина на миг возвращает нам прежнюю Таню, мы слышим, что она по-прежнему любит простой деревенский дом и сад, вспоминает «бедную няню» и первую любовь.
Для многих читателей, живущих в разрез с заветами патриархальной морали, странным кажется ответ Татьяны Онегину. «Почему она отказывает ему? – спрашивают они. – Ведь говорит же, что любит!».
Татьяна поступает «немодно», «несовременно» и, с этой точки зрения, пожалуй, странно: остаётся с нелюбимым мужем.
Правда же в том, что героиня верна своим вечным идеалам: чести, правде, простоте, а главное – чувству долга. Она не может стать предательницей, разрушить семью из-за сиюминутного каприза Онегина.
Татьяна выбирает путь смирения и отказывается от эгоистического счастья. В этом и кроется главная, но, увы, теперь для многих непостижимая, загадка пушкинской героини.